Долг. Рассказ о профессионалах и чести

[GlavFish 382]

В общем, народ, слушал я Пелагею, пил коньяк и тут навеяло. Пелагеи песню "Не для тебя" зациклил и понесло...

 

Все, что можно уладить с помощью денег, обходится дешево. 
Эрих мария Ремарк. "Триумфальная арка"

 

 

ДОЛГ

 

- Товарищ комиссар! Товарищ комиссар!- вечно чумазый Прошка так спешил, что ударился лбом в сенях о низкий потолок. – Там контра с белым флагом! - он поправил «богатырку».
Он запыхавшись, стоял подле прохода в комнату. – Один был, с тряпкой белой. Наши его к Кузьме в избу отвели, не трогают, вас ждут. Он говорит только с комиссаром толмачить будет., - боец искал взглядом воду.
Семен налил воды из графина и протянул солдату. Тот залпом выпил и продолжил: - Вас по батюшке назвал, говорит от ихнего командование разговор есть.
Семен застегнул рубашку, натянул сапоги, а поверх накинул шинель. «Интересно, интересно, sacrément intéressant (чертовски интересно, фр. – прим. переводчика). Не до порядков сейчас».
- Пошли, - он кивнул бойцу.
Избу бывшего старосты Кузьмы определили под оперативный штаб, единственный дом в станице, достаточно крепкий и просторный. Самого же хозяина в первый же день пустили под самосуд – кулак. На взгляд Семена, местные не особо обрадовались такому. Как потом выяснилось, Кузьма всегда старался держать паритет между обоими сторонами, главное чтоб люди не страдали, а как человек был даже весьма сострадательный . «Это война, без жертв не бывает, pas de temps pour la sentimentalité (не время сантиментам, фр. – прим. переводчика)». Семен особо и не сопротивлялся, тем более в дивизии кто-то пустил слух, что он из царских офицеров. Нужно было держать «марку» и соответствовать дыханию Нового времени.
Он кинул заготовленный заранее пряник детям, ютившимся в подсобке, и прошлепал по грязи. 
«Чертовы дожди!» Такую слякоть и бездорожье последний раз он видел в Галиции, при Великом отступлении. Семен отмахнулся от нахлынувших воспоминаний.
- Да не спеши ты так!, - он недовольно осадил Прошку. – раз разговор есть у них, значит подождут.
-Так точно! – чумазый боец остановился и постарался шагать в такт командиру.
… Семен зашел в избу. 
-Смирно! – два красноармейца, вскочив, застыли истуканами.
-Вольно! – Семен прошлепал внутрь, - обыскали?
-Так точно! Был без оружия! Михась с испугу его прикладом приложил, мало ли что, контра же. Бумаг никаких. Одна только записка по-буржуйски, и то, гаденыш в кулаке сжимал до последнего.
Боец положил небольшой клочок бумаги на стол перед командиром.
«La dette de carte - est sacrée , Semyon», - прочитал Семен. («Карточный долг это святое, Семен», фр. – прим. переводчика))
-Мать твою! – он рухнул на стул. Еще раз с остервенением посмотрел на бумажку. Знакомый вензель венчал короткую фразу. «Это ошибка! Не может быть!» 
- Не может быть! – уже вслух сказал он. Боец удивленно посмотрел на него.
- Так, пшел вон! Михася быстро сюда! И всех кто в дозоре был с ним, быстро! – боец пулей вылетел.
Семен схватился за грудь, ощупал горло. Как будто перестало хватать воздуха.
-Слышь, быстро самогона принеси! – он почти крикнул второму красноармейцу.
- На службе не пьем! Знать не знаем где взять! – тот вытянулся еще стройнее.
-Я тебя сейчас на куски порублю! – Семен схватил шашку, лежащую на столе, - Быстро!
-Так точно! Сию минуту! –тот также стремглав умчался.
«Столько лет, столько лет», - бормотал Семен, доставая папиросу.
Появился Михась с тремя красноармейцами.
-Давай, трави, как взяли, - Семен отвернулся к окну.
-Да чо как? Выскочил этакий поверх балки, тряпкой белой машет, орет, что с миром, есть послание. Контра белая, тьфу, - Михась сплюнул прям на пол.
-Один?
-Ну да. Сам к нам рысью пошел. Ну мы его и приняли.
-Ты на кой черт его прикладом оприходывал? Прикладом ли только, ой ли?
Михась зло посмотрел на командира: - Я контру бил и буду бить. И плевать мне под каким флагом она – да хай под черным. В моей станице ни одного казака не было, а всех вырезали гадюки, всех баб с малолетками порубили душегубы. – он опять сплюнул.
Семен замолчал . Повернулся и обнял Михася за плечи: - Мы во имя Революции, понимаешь?! Не время сейчас для личного, для народа понимаешь? Для Свободного от царя и помещиков народа! А потом мы отомстим! Но не сейчас! Труден наш путь, труден путь большевика к сердцу простого крестьянина и рабочего! Понимаешь? Понимаешь?! – он тряс его за плечи.
-Понимаю. отомстим, - холодно ответил Михась.
-Как сильно приложил?
Михась не ответил. 
-Да окочурился он. Фельдшер поколдовал, да руки опустил, - ответил один из бойцов.
Семен вздохнул.
-Сказать то успел что? Говорят, меня по имени назвал.
-Ни чо больше не успел, - Михась смотрел в пол.
-Тебя б по закону революционного времени расстрелять. Ладно, так, вы все сейчас мне расскажете, что успели в дозоре увидеть. – Семен подвинул карту.
Насчитали они человек 70 конных, пару пулеметов, да вроде как человек сто пеших.
«Не так уж и много», - подумал Семен. Против его отряда в 150 сабель и столько же пеших штыков, соотношение хорошее. Смущали пулеметы, у самого Семена было только два ,и те поставил на высотах для обороны. Для наступления использовать крайне рискованно, разве что заманить в балку, но тогда в станицу зайти будет проще пареной репы.
- Так, все вон! Михась, останься. – Семен выгнал всех командиров. Все это время Михась стоял в углу, безучастно наблюдая за советом.
-Ты надеюсь понял, что как представитель Революционной Советской Власти я тебя должен был расстрелять?
-Должен был. Так точно, - все также холодно отвечал последний.
-Ну вот что, - Семен застегнул портупею. – Будешь вину искупать. Cейчас же едем к контре на хуторе. Они просят переговоры. Да, именно к нему, к врагу, - он повернулся к старому казаку, - маневр это, будем их в ловушку заманивать, понимаешь? – он потрепал Михася по плечу. 
-Значит бить гнид царских? – тот оживился, - Значит все – таки бить, а не отсиживаться?
-Бить, Миша, бить. Отступать надоело – Семен посмотрел ему прям в глаза, - Ты мне веришь?
-Так точно, товарищ комиссар! – Михась щелкнул сапогами., - Только почему вы лично?
-Потому что переговоры командиры ведут! Или мне тебя с Прохором послать, чтоб разговор в секунду пулей али шашкой кончился? 
-Значит смотри…Найди полотнище белое, ну тряпку чистую какую или хотя б рубаху. Все давай, и коней приведи. ..

*********************************************************** *******

Полковник не спал. Усталыми глазами смотрел на карту, понимая, что пути назад нет, кроме как через станицу. Ротмистр залетел без должной субординации.
-Двое красных пожаловали-с! Казаки в хуторе их держат, не знают что делать.! Вы ж говорили не трогать, но руки чешутся! – ротмистр недвусмысленно тронул эфес шашки.
-Не сметь! Лично расстреляю! Сейчас буду! – полковник накинул бурку и , без папахи, вышел вслед за ротмистром.
Полковник шагал, стараясь разглядеть каждого встречного казака. Изможденные, уставшие лица. Полуголодные. С фуражом было тяжко – красные постарались.
«Если не взять станицу, конец . Бесславный конец». – возле избы он остановился и вздохнул.
-Старшой, он себя комиссаром называл, в светлице сидит, второй в амбаре подле конюшей, - рапортовал казак на входе.
-Хорошо. Никого не впускать , - полковник вошел внутрь.
-Ну, здравствуй Семен…
… они сидели напротив друг друга и молча курили.
«Господи, как же потрепало нас время! И я, наверное, такой же, право!» - Семен смотрел на Николая, на его исхудавшее морщинистое лицо, со шрамом на пол-лица, на выцветшие глаза.
Тот курил, тяжело вздыхая, изредка поглядывая на бывшего штаб-ротмистра. 
-Ты тоже, смотрю, постарел Семен, - Николай словно прочитал его мысли, - Прошло то всего ничего, а как будто вихрь десятилетий промчался. Да… - он замолчал.
- Вислу помнишь?
-Сан? – Семен усмехнулся. – помню. Все помню. Вот только нет теперь той армии и того предателя-императора, - он откинулся на спинку стула. – Ты же artefact, осколок былого величия, которое не склеить. Мне даже и непонятно порой, за что и почему вы все воюете?
-А ты за что? Что ты склеиваешь? Ааа, вы же строите, ну да. Великое государство Советов. Рабочих и крестьян.
- Николя, я сюда не о политике прибыл разговоры вести, - Семен резко встал. – у тебя ко мне есть дело, так выкладывай!
Николай потушил папиросу и закурил новую. Семен только сейчас заметил, что руки полковника дрожат, а сам он бледен как полотно. «Никак болен», - заключил он. Вспомнил о свирепствующем тифе, и у самого руки вздрогнули непроизвольно.
-Семен, ты помнишь что такое честь?
Конечно он помнил. Он ждал этого вопроса с самого начала, можно сказать, что его душа нестерпимо истерзалась в ожидании этой фразы.
- Те кому я давал клятву нас предали. Даже Господь покинул эту землю, моя совесть чиста.
- Я тебя спрашиваю не про клятву, а про офицерскую честь, - отмахнулся полковник, - Офицер всегда отдает долги, ты ведь знаешь это не хуже меня. – он посмотрел на Семена, - с тебя должок, надеюсь помнишь.
Николай придвинул Семену клочок бумаги. Перечеркнутые 10 тысяч империалов с вензелем и подпись «Leben um Leben» («Жизнь за Жизнь», фр. – прим. переводчика)
Семен помнил. И как проигрался в карты, и как был выбор на «откуп» - идти в последних рядах арьергарда, прикрывая отступающие войска. Как он в ужасе выбежал из блиндажа на улицу, собравшись стреляться, но так и не решился. потому что перед лицом стояла Сонечка с малюткой, как хохотали штабные и ждали выстрела.
Николай тогда договорился, заплатив 2 тысячи, и пошел вместо него на «откуп», перечеркнув расписку Семена с надписью «Жизнь за Жизнь». «Мне все равно терять нечего! Я сирота, жены нет, ну а так – даст Господь наш, свидимся, да сочтемся!», - он был единственный, кто вышел к штаб-ротмистру, - Ну, а моя воля будет, последнюю в карты на жизнь сыграем. На моих условиях.
До последнего момента они так и не виделись. Арьергард при отступлении со Львова был практически уничтожен, о судьбе Николая, Семен благоразумно не интересовался, надеясь, что война списала это досадное недоразумение, а потом и вовсе предпочитал не вспоминать. 
-Что ты хочешь?
-Жизнь.
-Твою гарантирую – можешь сейчас уходить. 
Николай покачал головой. – Людей моих. Нам нужно к своим. Все равно уходим за границу. Я оставлю свою жизнь против их. Тебе, только представь – целый деникинец-полковник достанется! А люди имеют шанс еще пожить. Мне все равно не долго осталось, - он закашлялся. Семен еще раз обратил внимание на его бледный и нездоровый вид.
- Мы тогда договорились, что последний раз в карты сыграем, будь моя воля, - Полковник встал, подошел к шкафу и достал карты. 
- В старшую карту. Моя старше – выходят люди , я остаюсь. Твоя старше – ухожу я..
Семен вытянул даму и зло ухмыльнулся, - Ну что, Николя? Победит сегодня твой Господь и император?
Николай притянул к себе карту и положил рубашкой вверх на стол, - Господь за нас, - он перевернул карту. Король.
Семен со злобой смотрел на стол,- Всегда тебе везло в игры. Всегда.
- Это честная сделка и игра, - полковник опять прокашлялся. – Решено. Пропусти людей через станицу. Оставьте ее за вами , сам знаешь, дальше нам только по степи уходить.
Семен опять встал. Походил вокруг стула.
-Я даю им один день. За далее не ручаюсь. А ты поедешь со мной, но смотря на твое состояние, лучше начинай чертить позиции прямо сейчас…

 

*******************************************************************

- С какого лешего нас пропустили?
- Видать полковник умом тронулся!
-Ээх, калика ты, полковник умище то какой имеет! Маневр видать какой, авось обхитрить сволоту красную решил!
-Да чай болен он! Сами как зверье на убой идем! – старый казак сплюнул, - Дак еще и в месте каком, как пить дать положат!
Красных видно не было, однако ротмистр всех предупредил глядеть в обе стороны балки. Полковник обещал, что все пройдут спокойно, если не будет провокаций, и прочих глупых выстрелов.
Казаки всем отрядом вошли в балку, ведущей в станицу...

********************************************************

Михась махнул рукой. Пулеметы загрохотали как всегда неожиданно. Люди, кони, смешались в одну большую кровавую кучу. Оставшихся в живых добивали шашками.
«Пропустишь в балку поглубже, тогда давай отмашку. Пулеметы их смятут, дальше добьете. Помнишь, что говорили у Кузьмы? Бей царских гнид! Бей!» - Михась впервые за пару лет улыбнулся. «Да, товарищ комиссар. Бить. Так точно, бить!»....

*************************************************************** 

-Ты что?! – Николай подбежал к Семену, - Ты Что?! Мы же договорились! – он стреножил коня за узду. Николай опять закашлялся, - Ты обещал!!! Мы договорились!!!
-Уберите этого гада! – Семен отмахнулся нагайкой.
Николай увернулся, и изловчившись вынул наган Семена. –Ты дал слово, - он направил револьвер на красного комиссара.
Выстрел не заставил себя ждать. Полковник сполз по стремени.
-Шашечкой бы его для верности, а? - быстро подлетел красноармеец.
-Отставить! Его – отдельно ! В амбар! – Семен хлестнул нагайкой и помчался в балку…

**************************************************************

…он стоял подле трупа Николая на коленях и рыдал. Ненавидел себя за трусость. За предательство. За честь. Опять глотнул самогона и опять заплакал. Достал бумажку и прочел еще раз. «Leben um Leben» . Он всхлипнул. В прошлый раз не хватило смелости. А сейчас?
Он достал револьвер и приставил к виску. Но не было уже Сонечки и малютки, погибших во время Петроградского голода. Никто не явился и не остановил. Семен нажал на курок….